«По-любому маги тени, причём чистые — иначе как зайдут в тот портал?»

Назревал вопрос: "Какого чёрта?

Клирикрос так яростно исповедовал, что не смешивает защитную магию с другими стихиями, а тут на тебе: совершенно случайно нарисовалась группа сильных теневиков. Кто-то явно выстраивает правила под себя. Впрочем, Серапион ясно дал понять, что в этом мире всё будет так, как решит монарх и его ближайшие подчинённые: захочет — даст всем сто процентилей, не захочет — не даст.

Но у меня сейчас своих проблем хватает, поэтому я решил не лезть к верунам с претензиями. Пока обе стороны соблюдают договорённости, в этом не было смысла.

Мы вернулись домой, но по пути я заставил себя зайти в Ратушу и отметиться. Там я под удивлённые взгляды забрал два флажка с карты и объяснил администраторше, что туда надо отправить чистильщиков.

— Значит, закрыли две Бреши? — спросил меня подошедший любопытный ликвидатор с крысиными глазками и облокотился на стойку.

— Выходит, закрыли, — спокойно ответил я.

— Хорош языком чесать, малец, какие две Бреши? День только начался. Наташ, что ты с ним возишься, сейчас пошлёшь обозы, а там пусто. Гони его взашей…

Я устало потёр глаза и продолжил заполнять бумаги.

— Я к тебе обращаюсь, слышишь? — он выбил у меня из-под рук бланк и перо, но потом к наглецу кто-то подошёл, видимо, из очень хороших друзей, потому что остальные не горели желанием помогать ликвидатору.

Ему тихонько пошептали на ушко, кивнули на удивлённый, забегавший от страха взгляд, а затем отошли в сторонку.

— Так ты Сыч… То есть Артём Борисович, извините, пожалуйста, — тут же снял он с головы свою бандану и полез поднимать упавшую бумагу. — Кто ж знал, кто ж знал… — мужик так мастерски раскланивался, что я даже не заметил, как он слился с толпой или, может, спрятался от моего взгляда за тумбочкой.

— Наталья Ивановна, дайте другой бланк, — вздохнул я.

— Артём Борисович, просто поставьте тут подпись — я всё сама заполню из той копии, что упала. Идите отдыхать. Не бойтесь, завтра деньги уже будут на вашем счету, — обворожительно улыбнулась девушка.

— Вы просто золото, Наталья, — ответил я ей и вышел наружу.

Глава 8

Начало операции «Лорд»

— Пожалуйста, только не убивайте! — взмолился вскинувший перед собой руки контрабандист.

— И что мне с тобой делать, Пичуга? — я толкнул ногой на траву пойманного с поличным чёрного скупщика, известного в узких кругах как Юра Пичуга. — Ты же только что покупал краденное у сбежавших мортикантов, разве не так? Отвечай, мразь! — я со злости ещё несколько раз прошёлся по этому выродку, зарабатывавшему на бедствиях простого люда.

Такую падаль не жалко лишний раз ударить. Тем не менее убивать я его не планировал.

— Каюсь, Артём Борисович, грешен, но у меня жена, семеро детей — как прокормить?

— Как как? Как люди обычные делают, — я присел рядом с ним и, взяв за волосы, оттянул голову так, чтобы видеть лицо. — Что, не нашлось честной работы?

— Н-не умею я ничего! Хушь, убивай — я потомственный вор: мой дед воровал, мой отец воровал — такова судьба моя, — я отпустил его и Юра, вытерев окровавленный нос, отполз чуть в сторону. — Думаешь, барин, ты единственный кто вот так силой ко мне? Всю жизнь мыкаюсь, хотел я жить честно! — в сердцах бросил он. — Не дают мне лицензию в торговой гильдии…

— Потому что славу дурную о себе пустил, — спокойно качнул я головой.

— Простите, Артём Борисович, но не вам судить. Вы с рождения с серебряной ложкой во рту, а я с пелёнок кручусь, как бы где за краюху хлеба зубами уцепиться. Разная жисть у нас, не надо судить…

— Что ты всё заладил, несчастненький весь из себя… Как липку обдираешь одних оборванцев, чтобы втюхать говно другим.

— Оно может и так, — Пичуга присел, подобрав ноги под себя. Он был худой без переднего зуба, мочка левого уха оторвана, на груди и кистях деревянные бусы, — но без меня ни те, ни те нежильцы. Я полезное дело делаю — дешевле моих товаров всё равно не найти.

— Знаю я твои товары, — сплюнул я, мы с Ломоносовым уже всё детально разведали, — две трети другим скупщикам оптом отдаёшь, остальное — поштучно всякому сброду в Вологде. Ты ври, да не завирайся, у меня руки длинные. Хочешь, дом назову, в котором семья твоя живёт? — глаза Пичуги недоверчиво стрельнули в мою сторону, о да, я знал, что он много о себе думает.

Маскировался каждый раз: менял внешность, наряды, и только после того, как прогуляется часа два по улочкам, сбрасывая хвосты, он возвращался домой. Но как ни крути, манаслед не обманешь. Я специально послал за ним Ваню. Так что, услышав адрес, он тут же поник и прикусил губу.

— Сними ты уже эту дрянь, — я нагнулся и дёрнул за накладную кустистую бровь.

Та плотно сидела на клею, потому оторвалась лишь наполовину, я брезгливо отбросил её в сторону.

— Что вы хотите, ваше благородие? — вздохнув, ответил Пичуга.

Я встал и огляделся: вокруг был лес, неподалёку стояла гружённая награбленным хламом телега — у скупщика был объезд по бандам. Мы здесь одни. Терех по договорённости с остальными подставными мортикантами убежал и притаился в двухстах метрах.

— От тебя? — как бы удивлённо спросил я его. — Ничего, Юр, я сейчас попью водички, прирежу тебя и дальше по Брешам, — как можно будничней ответил я и достал огненный ножичек из жилетки, где притаились и остальные стихийные артефакты.

Вот уже неделю мы убойными темпами скакали ночами по двухметровым «малюткам», как их обзывал Бес, и закрывали в день по две-три Бреши. В связи с этим о нас поползли слухи, большая часть из которых — страшилки. Дескать, мы наглухо отбитый отряд, раз шастаем по лесам ночью, наплевав на опасности. Многие завидовали нашим заработкам по-чёрному, посматривали издалека со злостью, но с испугом вблизи — никто не хотел гневать того, кто не боится смерти.

— Я, я больше не буду здесь торговать, — сглотнув, произнёс Пичуга. — Вы если хотите кого своего сюда поставить — так и скажите, я… Я тут же уйду — мне неприятности не нужны.

— Ха-ха-ха, — я рассмеялся от души и, вытирая слезинку, снова обратился к контрабандисту. — Ты думаешь, мне нужны твои жалкие копейки? Уф, насмешил, Юра, чуть живот не надорвал, — а затем более серьёзно и обойдя его сбоку. — Разве ты не заметил, что кое-где торговля уже просела? — вкрадчиво спросил я его.

— Н-на западе, — едва контролируя себя от страха, ответил Пичуга. — П-поговаривают, там ни кола, ни двора. То ли мор какой прошёл, то ли ушли все — никто не приносит товар.

— А хочешь услышать, сколько пальцев отступников, я вчера сдал в Ложу, а? — я заставил его встать, не забыв при этом заботливо помочь. — Не оборачивайся. Ну же, спроси меня.

— С-сколько? — он чуть вздрогнул, когда холодная сталь коснулась горла и медленно задвигалась к другому концу шеи, но не острой частью. Пока что.

— Двести пятьдесят, понимаешь? — Пичугу забил озноб, и он, приготовившись к смерти, закрыл глаза, боясь пошевелиться. — Скоро тут всё поменяется, не будет больше таких, как ты. И отступников не будет, — а спустя секунд пять добавил, — и Брешей. Вот совсем.

— К-как это? — удивился чёрный скупщик.

— А вот так, времена нынче другие, Пичужка. Кто не успел поменяться, тому — тёплый холмик земли и забвение.

— А, а… — он чуть кашлянул, но из-за этого лезвие впилось в кожу и сделало лёгкий порез, струйка крови потекла вниз. — А для меня в этом новом мире, может, найдётся местечко, Артём Борисович?

— А ты готов слушать? — спросил я его.

— Да-да, — радостно дёрнулся Пичуга, поняв, что можно ещё спастись.

— Головой, не крути! — гаркнул я ему и оттянул её назад, полоснув ножом по шее.

Контрабандист удивлённо схватился за горло и, прижимая рану, сел на колени. Она была не смертельная, я специально порезал только натянувшиеся мышцы, а трахею и артерию не тронул, но ему этого знать не обязательно. Для Юрия Пичугина сейчас жизнь пролетала перед глазами.